Кощей был тощим, злым и маленького роста.
Не зря он был таким коварным, злобным.
Когда игла в яйце, то добрым быть непросто…
Ещё и к продолженью жизни неспособным.
Он знал, что где-то там, в лесу, на дубе старом,
Висит сундук его, качаясь на цепях.
И каждый шорох был мучительным ударом,
И каждый богатырь вселял животный страх.
Пускай твердят, что он исчадье зла и мрака,
Что нет в нем ничего достойного похвал,
Но, кто б из нас, скажите, не заплакал,
Когда в своём яйце иголку увидал?
Так что не стоит нам судить его так строго,
Смотреть с презрением на костяной оскал.
Не сам он выбирал свою дорогу –
Он просто хрупкий орган свой оберегал.
Судьба-злодейка – может ведьма, может фея,
Ему вручила необычный, страшный дар.
И стал он узником, то есть – рабом Кощея,
Чей каждый вздох – мучительный удар.
Ему бы просто жить, старея понемногу,
И наслаждаться днём прожитым каждым,
И знать, что выбрал сам свою дорогу,
Что так же, как и все уйдёт однажды.
Ему б хлебнуть вина и заругаться матом,
Поговорить с Ягой о ценах на метлу,
Но мысль одна в мозгу стучит набатом:
«А вдруг Иван-дурак уже нашел иглу?»
И каждый день похож на пытку, на дознанье,
Где он и подсудимый, и судья, и страж.
Бессмертие его – сплошное наказанье,
Непроходящий, тягостный мираж.
И, может быть, когда игла его сломалась
И разлетелся в пух и прах скелет,
Ему кончина облегченьем показалась
И в преисподней встретил он рассвет.
А то, что он несчастней всех на свете
И, что был пленником своей тюрьмы...
Об этом умолчу и только ветер
Расскажет шепотом из запредельной тьмы.

V.E.K. 22.11.2022.

Мелькают дни, сплетаясь в вереницы,
Мы ищем смысл в погоне за мечтой.
Листаем жизни яркие страницы,
Теряя в суете самих себя порой.
Богатство – пыль, а слава – только ветер.
Их лёгкий шёпот не согреет кровь.
Счастливым делает одно на этом свете:
Забота, верность, настоящая любовь.
Ведь в этом суть и в этом наша сила,
Чтоб кто-то ждал, надеялся и верил,
Чтоб жизнь тебя не мимо проносила,
А кто-то счастье лишь тобою мерил.
И помни, средь житейского ненастья,
Сквозь боль потерь и холод зимних стужей:
Простое человеческое счастье —
Когда есть те, кому ты очень нужен.
Когда тебя ждёт кто-то дома у окошка
И без притворства сердцем обнимает.
Не страшно, если в доме хлеба крошка —
Страшней, когда любви там не бывает...

V.E.K. 21.07.2022.

Кто понял жизнь, тот больше не спешит,
Смакует каждый миг и наблюдает,
Как молится старик и, как ребёнок спит,
Как дождь идёт и, как снежинка тает.
Он отпускает прошлое легко,
Не строит планов в суетливой гонке.
Он знает: счастье здесь — недалеко,
В улыбке близких, в маленьком ребёнке.
Он видит красоту в простом цветке,
Который с нежностью ласкает ветер,
И целую вселенную в глотке
Воды холодной в знойный летний вечер.
Он не бежит за призрачной мечтой,
Не рвётся в бой за славу и награды.
Его богатство — внутренний покой,
Восходы утром и вечерние закаты.
Ему не нужно громких заверений,
Ни клятв в любви, ни пафосных речей.
Он различает в шелесте мгновений
Магическую суть вселенной всей.
И в этой неспешащей простоте,
Где каждый вздох наполнен высшим смыслом,
Он обретает в бренной суете
То, что зовётся вечной, чистой жизнью.
И в этом знаньи тихом, сокровенном,
Где нет нужды кому-то доказать,
Он просто дышит в мире неизменном,
Умея жить, любить и понимать.

Не каждый создан гад, чтоб ползать меж камней -
Есть те, кто с крыльями рождён, прикола ради.
Но сущность гадскую не скроешь от людей,
Гад и в полёте будет не парить, а гадить.
Он мнит себя орлом, презрительно крича,
И тенью мерзкою скользит над головами.
Но даже с высоты величием бренча,
Всё ж остаётся тем, кто пресмыкался в яме.
И пусть летит он ввысь, покинув свой овраг,
Пусть солнце слепит блеск чешуй пернатых.
В душе он — тот же змей, он — тот же враг,
Яд из него летит на всех невиноватых.
Он думал: высота отмоет грязь и смрад,
Что статус — это щит от прошлого позора.
Но чем он выше был, тем больше сыпал яд
И тем виднее был для общего обзора.
Не обманитесь блеском крыльев золотых,
Не верьте песням, что поёт он с пьедестала.
Ведь суть его ясна в двух действиях простых:
Взлететь повыше, чтоб нагадить, где попало.
Так что ж, винить ли нам небесную лазурь,
Что приняла к себе исчадье преисподней?
Она безмолвствует, средь молний, среди бурь
И безразлично ей — кто злей, кто благородней.
Смотрите в корень, в суть, а не на внешний лоск,
На то, что существо несёт с собой по свету.
Вид даже ангельский, блестящий словно воск,
Натуру гадскую укрыть не сможет эту.

Когда туман сгустился над землёй
И путь твой скрыт под пеленою серой,
Когда душа изранена борьбой
И гаснет в сердце трепетная вера,
Ты вспомни — Бог нам дал по два крыла,
Чтоб поднимались выше с каждым разом.
Пусть буря их безжалостно рвала
И падал ты, обманутый соблазном.
Пусть, кажется, что сил для шага нет,
Что небосвод свинцом на плечи давит,
Но где-то там, внутри, мерцает свет,
Который верить и лететь тебя заставит.
Пусть говорят, что путь наверх закрыт,
Что все попытки — суета и тщетность,
Что каждый взмах лишь болью отгорит,
Ввергая дух в глухую безответность.
Пусть разум шепчет: "Сдайся, отдохни.
Зачем лететь, коль можно жить в покое?"
Наперекор всему ты крыльями взмахни,
И взвейся птицей в небо голубое.
Когда упал — решайся вновь на взлёт,
Ведь жизнь не зря нам крылья мастерила.
Бог милосерден — он всегда даёт
Ту ношу и тот крест, что нам по силам.

Душа моя то мается, то молится,
То холоднее льда, то, как огонь, горит.
Не знаю, где во мне она находится,
Но знаю точно, как страдает, как болит.
Она - тот нерв, натянутой струною,
Она - что «есть» сейчас, и то, что «быть могло».
Она гудит тоской, звенит во мне весною,
И разбивает вдребезги стеклянное «прошло».
Она - тот компас, что сбивается с маршрута,
Когда вокруг лишь ложь, предательство и лесть.
И каждая её тревожная минута —
За прожитую жизнь отчаянная месть.
Она - то штиль, то шторм девятым валом,
То тихий монастырь, то шумный карнавал,
То просит у небес о чём-то небывалом,
То падает на дно растерзанных зеркал.
И пусть приют её телесный неизвестен,
И не найти её ни скальпелем, ни взглядом,
Я чувствую её в словах, в молчанье, в песне...
Она всегда со мной. Она со мною рядом.
И пусть нельзя её ни взвесить, ни измерить,
И пусть она подвержена сомненью,
Я просто должен жить. Я должен верить,
Что мука эта - путь к прозренью.
И в этой двойственности, в вечном поединке
Меж светом и кромешной, вязкой тьмой,
Сгорают дни мои, как на ветру снежинки,
А я учусь быть ею. И быть учусь собой.
И я иду за ней, ведомый и незрячий,
Сквозь бурелом обид и заросли потерь.
Она - моя судьба, мой крест, моя удача.
Не спрашивайте, где. Она во мне теперь...

V.E.K. 16.11.2025.